Объект Сфера/История
Пути развития танковой конструкторской мысли никогда не были прямыми. Это утверждение справедливо для любой страны и, пожалуй, для любого времени. Порой, изучая источники, остаётся только удивляться, насколько смелыми и нестандартными являлись идеи многих инженеров.
Поиск и творчество продолжались даже тогда, когда, казалось бы, придумывать что-то радикально новое не было смысла. Например, к сороковым годам прошлого века «классическая» концепция танка уже сформировалась. Гусеничный ход, установка вооружения во вращающейся башне, компоновка внутреннего пространства боевой машины — всё это стало более или менее общепринятым стандартом. На первый взгляд, искать что-то новое в данном направлении уже не имело смысла. Более того, попытка свернуть с «генеральной линии» воспринималась большинством как причуда, недопустимая для серьёзного инженера.
Формированию негативного отношения к нетрадиционным компоновочным схемам бронетанковой техники во многом способствовал поток откровенно нежизнеспособных проектов и идей, который в конце 30-х годов ХХ века захлестнул Центральный Комитет Обороны СССР. Специалисты быстро устали перелопачивать «тысячи тонн чертёжной руды» и, чтобы облегчить себе жизнь, решили поступать с нестандартными танками так же, как в гражданских изобретательских бюро поступают с проектами вечных двигателей, — отклонять, не рассматривая.
По какой причине проект танка военного инженера третьего ранга Н. М. Вострецова не угодил в мусорную корзину, узнать не представляется возможным, так как служебная переписка по вопросу воплощения его замысла в металле пока не найдена. Возможно, она всё ещё ждёт дотошного исследователя где-то в недрах архивов ЦАМО РФ. Также крайне мало имеется документов, касающихся хода работ над боевыми машинами ШТ-1А и ШТ-2Т, единственными оставшимися в истории советского танкостроения представителями особого вида техники — шарообразных танков, которые были построены, испытаны, а один из них даже принимал участие в боевых действиях.
Николай Михайлович Вострецов родился 2 (16) мая 1904 года в Оренбурге. Его отец работал начальником цеха на вязальной мануфактуре купца Долохова, а мать умерла, когда Николаю ещё не исполнилось трёх лет. Отец, воспитывая мальчика, часто брал его с собой на работу, показывал, как функционируют станки, прививал любовь к технике, рассчитывая, что сын продолжит рабочую династию. В гимназии Вострецов-младший проявил способности к точным наукам и, если бы не революция 1917 года, наверняка пошел бы по стопам отца. Когда страна погрузилась в пучину Гражданской войны, обучение пришлось прервать. В 1919 году отец Николая, не разделявший симпатий к красным, решил покинуть город и двинуться на восток, на территории, находившиеся под контролем Русской армии адмирала Колчака. Это решение привело к трагедии. Поздним апрельским вечером недалеко от хутора Ново-Троицкий на подводу, в которой ехали отец и сын, вышел дозорный конный разъезд IV корпуса колчаковской армии. Приняв путников за вражеских разведчиков, казаки бросились на перепуганных людей. Отца сбили с ног конём. Николая, сидевшего на борту подводы, хлестнули по лицу нагайкой. Юноша упал с подводы, вскочил и бросился в придорожные кусты. Он долго бежал через лес, натыкаясь на деревья, пока не свалился без сил. Кое-как отлежавшись, окровавленный, он стал пробираться назад в сторону Оренбурга и через три дня вышел к красноармейскому лагерю. За этим последовал госпиталь и нерадостная весть: левый глаз Николая был безнадёжно повреждён.
До конца Гражданской войны Вострецов жил один в старой квартире, перебиваясь случайными заработками. После войны он продал скудное имущество и поехал в Москву искать другой жизни. Работал на Мытищенском заводе, учился на рабфаке, затем — в Ленинградском политехническом институте. В 1936 году вернулся на завод, работал конструктором. Несмотря на инвалидность, Николай добился разрешения заочно обучаться в Академии механизации и моторизации РККА.
В 1939 году Вострецов был переведён в конструкторское бюро Московского автомобильного завода имени КИМ, где участвовал в работе над проектированием и конструированием лёгких танков. Благодаря упорству, гибкому мышлению и высокой технической грамотности, он быстро заслужил звание воентехника 2-го ранга.
В мае 1940 года Николай Вострецов представил в изобретательскую комиссию ЦКО проект среднего танка, условно названного «Шар». Конструкция машины была крайне необычной: её корпус имел почти шарообразную форму, в качестве движителя предполагалось использовать две гибких ленты из металлических и резиновых элементов, оснащённых шипами для лучшего сцепления с грунтом. По замыслу конструктора, «Шар» должен был оснащаться 76-мм орудием в специальной надстройке в верхней части корпуса. Машину предполагалось приводить в движение спаркой из карбюраторных двигателей М-17, аналогичных тем, которые устанавливались на БТ-7.
Как уже говорилось выше, проекту танка «Шар» неожиданно дали ход. Однако в силу того, что машина была слишком необычной, на неё не стали тратить мощности основных предприятий. Конструкторская группа, возглавляемая Вострецовым, отправилась в Выксу, что под городом Горький (название Нижнего Новгорода в 1932-1990 годах), где и приступила к работе.
В апреле 1941 года была готова к испытаниям ходовая модель «Шара», изготовленная из неброневой стали. Она довольно существенно отличалась от первоначального проекта. Во-первых, использование ленты было признано нецелесообразным. Вместо неё танк получил две широкие гусеницы, охватывавшие его по окружности. Гусеницы натягивались на обода и при необходимости могли быть демонтированы. Без них танк сохранял способность к передвижению, теряя в проходимости и маневренности. Впрочем, как раз этот недостаток можно было считать незначительным. Куда более важным являлось то обстоятельство, что «Шар» не терял подвижности при сбитых гусеницах, в отличие от танков «стандартной» компоновки.
Изменилась схема вооружения танка. Наверху вместо орудийной надстройки была установлена пулемётная башенка, очень похожая на ту, которая использовалась на среднем танке Т-28. В неё должен был монтироваться спаренный пулемёт ДТ. А вот по бокам машины установили орудийные спонсоны под 76-мм орудие Л-10. Таким образом, утрата возможности вести круговую стрельбу из пушки была компенсирована удвоением огневой мощи. С учётом того, что маневренность «Шара» была чрезвычайно высокой, осуществить доворот корпуса для направления на цель не представляло большой трудности.
Очень остроумно была выполнена система равновесия. Вообще говоря, «Шар» на ходу был достаточно устойчив: работал принцип гироскопа. Однако на поворотах, при резких остановках и других быстрых манёврах существовала опасность его опрокидывания. Чтобы этого избежать, Вострецов разработал балластную систему, представлявшую собой маятник массой 4 тонны, подвешенный под днищем машины. Верхняя часть маятника крепилась к свободно закреплённому полу боевого отделения, всегда находившемуся в горизонтальном положении, как бы ни накренился танк. Её два балансира меньшей массы находились в спонсонах. Суммарно конструкция работала достаточно надёжно.
Вместо карбюраторных двигателей на «Шаре» было решено использовать дизель В-2, признанный инженерами более оптимальным вариантом.
Ходовые испытания показали, что танк действительно ведёт себя на местности хорошо. Он был лёгок в управлении, крутился на месте, как волчок, и лихо проходил препятствия в виде оврагов, рвов и окопов. При большом разгоне танк мог буквально заскочить на эскарп высотой до 1,2 метра.
С другой стороны, проявилось много недостатков. Обода движителя оказались склонными к быстрой деформации из-за стали неподходящей марки; вентиляционная система работала плохо, так что боевое отделение быстро наполнялось дымом. Подвижный пол танка был склонен к заклиниванию в самых неудачных положениях. Тем не менее, «Шар» был рекомендован к дальнейшим испытаниям и получил индекс ШТ-1А.
После начала Великой Отечественной войны работы над «Шаром» существенно замедлились. Отсутствовали ресурсы, которые могли бы быть выделены конструкторской группе, однако даже при этом проект не был закрыт, с учётом вполне серьёзной перспективы его развития. В этот период вынужденного затишья было решено заменить дорогостоящее орудие Л-10 пушкой Ф-34, аналогичной той, которая устанавливалась на Т-34. В середине 1942 года Вострецов объявил о том, что проект нужно отложить, занявшись другой шарообразной машиной — 35-тонным ШТ-2Т.
Этот танк был на 15 тонн тяжелее своего предшественника. Соответственно, значительно толще была его броня и больше — размеры. Танк, оставаясь средним по классификации, по поведению был больше схож с быстрой тяжёлой машиной, что и обусловило появление в его индексе буквы «Т».
По замыслу конструкторов, ШТ-2Т должен был стать штурмовым танком, предназначенным для прорыва укреплений врага. Неудивительно, что в качестве вооружения в его спонсоны были установлены две 152-мм гаубицы МЛ-20 образца 1937 года. Эти мощные орудия могли использоваться даже на ходу: балансировочная система спонсонов гасила отдачу. Правда, труд наводчика оказался усложнён тем, что при каждом выстреле его вместе с креслом задирало чуть ли не вертикально.
Полигонные испытания ШТ-2Т были проведены в июле 1943 года вместе с испытаниями заключительной модификации ШТ-1А. Последний для пробы оснастили 85-мм орудием Д-5С, недавно разработанным Ф. Ф. Петровым. Несмотря на то, что в целом улучшение точности стрельбы было налицо, Вострецов решил, что распыляться на два проекта нет возможности, и снова отложил доработку ШТ-1А в долгий ящик.
После испытаний и доводки ШТ-2Т было решено испытать в реальных боевых условиях. 10 августа 1943 года танк погрузили на железнодорожную платформу и направили под Чернигов, где вскоре должна была начаться крупная наступательная операция. Для сохранения секретности машину накрыли большим дощатым коробом, а в сопроводительных документах написали, что к фронту перебрасывается для испытаний новый тип заградительного аэростата с жёстким корпусом.
Танк вступил в бой вместе с отдельной специальной танковой ротой 2-й танковой армии. Планировалось, что машина примет участие в бою на второстепенном направлении, однако обстоятельства сложились иначе. 12 сентября 1943 года немецкая группировка численностью до двух рот мотопехоты при поддержке шести танков Pz IV и самоходного орудия StuG вышла во фланг наступающей советской дивизии. Поблизости не оказалось ни одной части, способной остановить немцев, кроме роты, в состав которой входил ШТ-2Т. Получив в качестве поддержки потрёпанную пехотную роту, советские бойцы вступили в бой с гитлеровцами у деревни Груздевка.
Появление в бою шарообразного танка привело гитлеровцев в состояние замешательства. Они даже на несколько секунд прекратили огонь. Танк разогнался и пошёл на немецкую пехоту вместе с двумя «тридцатьчетвёрками». Немцы не успели развернуть противотанковую пушку, как шаротанк уже оказался в пятидесяти метрах от их позиции. Два выстрела из гаубицы перемешали с землёй вражеское орудие вместе с расчётом. Пока шла перезарядка, танк прокатился сквозь залёгшую гитлеровскую цепь и пошёл вдоль неё, осыпая пехотинцев пулемётным огнём. Почти целая рота противника обратилась в бегство.
С опушки леса по советскому «шару» выстрелил Pz-IV, но снаряд не пробил округлую броню. Механик-водитель ШТ развернулся в направлении выстрела. Немецкий танк, не разбирая дороги, начал сдавать задним ходом в глубину леса. Может быть, ему удалось бы уйти, если бы не гусеница, провалившаяся в яму. Танк накренился и сел на брюхо. Несколько секунд гитлеровская машина буксовала и ворочалась, пытаясь выбраться из ловушки. Затем гаубицы ШТ-2 изрыгнули пламя вторично. Один снаряд прошёл мимо, а второй буквально снёс башню с немецкого танка.
Уже окончательно опомнившиеся немцы открыли огонь по удивительной машине из всех стволов. Танкисты специальной роты вспоминают, что шар обстреливали даже из пулемётов. От бронированного корпуса летели снопы искр. Через несколько секунд ШТ-2Т получил попадание в правый спонсон, оставшись без одного орудия. Вот теперь подтвердила свою эффективность двухорудийная схема: танк заложил лихой поворот в сторону своих позиций, одновременно выстрелив в направлении немцев. Взрывом выбило расчёт ещё одной противотанковой пушки.
ШТ-2Т показал, что в бою он может быть весьма эффективен. В НКТП СССР поступило представление о постановке машины на вооружение. Однако принято оно не было: для организации массового производства бронированных «шаров» необходимо было строить специальный завод.
Для Вострецова это стало ударом. Он замкнулся в себе, однако продолжал работать. В январе 1944 года Николай Вострецов заболел гриппом. Здоровье конструктора, подорванное работой, стрессами и плохим питанием, не выдержало. За гриппом последовало осложнение в виде тяжелейшего менингита. Несмотря на все усилия врачей, 8 февраля 1944 года Николай Вострецов скончался в госпитале в Горьком.
После смерти инженера в его бумагах был обнаружен проект ещё одного танка, условно названного «Объект «Сфера». Эта 55-тонная машина рассматривалась как альтернатива тяжёлому танку ИС-2. Она должна была вооружаться двумя 122-мм орудиями в бортовых спонсонах, развивать скорость до 60 км/ч и быть способна передвигаться под водой. К сожалению, этот танк так и остался в эскизных чертежах.
